Поедемте в Лопшеньгу (fb2)

Юрий Павлович Казаков
Казаков Юрий, сборники
Поедемте в Лопшеньгу [Авторский сборник (рассказы, очерки)] 2M, 552 с.   (скачать)
издано в 1983 г.
Добавлена: 21.01.2024

Аннотация

«Замечательный мастер рассказа Юрий Павлович Казаков (1927—1982) знаком читателю как автор многих талантливых книг — „На полустанке“, „Голубое и зеленое“, „Двое в декабре“, „Северный дневник“, „Во сне ты горько плакал“ и других, — выходивших начиная с конца пятидесятых годов у нас в стране и за рубежом.
Творчество Казакова отмечено рядом международных премий, в том числе Дантевской премией 1971 года, за выдающийся вклад в развитие современной литературы.
Эта последняя книга Ю. Казакова, в составлении которой участвовал уже обреченный на смерть писатель, объединяет его рассказы, очерки и литературные заметки разных лет. В них Юрий Казаков предстает перед читателем как поэт родной природы, как писатель, которого волнуют извечно близкие человеку проблемы счастья, смысла жизни, взаимопонимания между людьми».




Впечатления о книге:  

blahblah про Казаков: Поедемте в Лопшеньгу [Авторский сборник (рассказы, очерки)] (Советская классическая проза) 07 03
Посмотрел в 17 лет "Голубое и зелёное" по телевизору в ленкомнате в казарме, нашёл книгу, прочитал, через несколько лет получил эту книгу в подарок. Вот она - на полке, пережила две эмиграции, по-прежнему читаема, "во сне ты горько плакал" и "свечечка" вышибает слезу.
Оценка: отлично!

Iron Man про Казаков: Поедемте в Лопшеньгу [Авторский сборник (рассказы, очерки)] (Советская классическая проза) 06 03
Из книги Василия Аксёнова "Таинственная страсть":
"Этот Юра Атаманов [Казаков] был на пять лет старше Тушинского [Евтушенко], то есть подходил к тридцати пяти. У него был большущий лоб, переходящий в лысину. Имелся также порядочный нос, довольно часто пребывающий в неспокойном состоянии. Красиво очерченные губы часто причмокивали. Глаза все время хранили довольно странное выражение неполного присутствия, которое еще усиливалось толстыми линзами очков. Если читатель хочет получить еще больше деталей, касающихся внешности Атаманова, и в частности описание его нескладной, но сильной фигуры, он может прочесть Юрин рассказ «Трали-вали», в котором бакенщик Егор считается чем-то автопортрета.
Вообще этот рассказ считается выражением Юриного гения. К тому времени он написал по крайней мере дюжину рассказов, отмеченных этим редким человеческим качеством. Говорят, что гениальность можно угадать по таким внешним приметам, как чуткий нос или проявления жадности. Юрина жадность все-таки под вопросом, а вот что касается обоняния, можно сказать наверняка: у Атаманова нет ни одной прозы, в которую не влез бы его большой, с подрагивающими закрыльями орган нюха. Помнил все запахи своей жизни: рогожи, канаты, гниль, вобла, пыль, аптека, старые обои, пар, медь, бензин, дорога, сапоги, листья, рыба, смола, водоросли, соль, юг, древность, лодки, собаки, ружья, мыло, мочалки… Высшим проявлением этого ольфакторного буйства был один из самых ранних его шедевров «Арктур — гончий пес». Слепой с рождения пес-охотник не видел в жизни ни одного предмета, но нюх его волшебный толкал его на стезю гона и вдохновлял до предела. Нюх его и погубил.
Когда эта метафора человечества вышла в свет, литературная Москва взволновалась — пришел гений! А гений тем временем подрабатывал в ресторанном джазе, лабал на контрабасе. В отрочестве его, арбатского мальчика, тянуло на Поварскую-Воровскую, в Институт Гнесиных. Ему казалось, что он рожден для «звуков нежных», но оказалось, что мощные запахи жизни сдвигают звуки на зады.
Весной 1963 года он воспылал желанием спасти Тушинского. Он покажет ему Севера, познакомит с охотниками на белух, которые никогда и не думают о блядской политике или о говенной московской номенклатуре. Они забудут о дегенеративном шампанском московского разлива и будут пить только спирт, чистый спирт, да еще и с огоньком, да еще и с огоньками, которые, если его пролить, запрыгают, как чертенята, по рукавам и по плечам, по рукавицам, по стеганым штанам и по ушанкам.
На моторных баркасах мы будем уходить все дальше на север к заброшенным топям и там, в безмикробном воздухе, станем коптить свою жизнь, кучковаться с приблудными мужиками, а любви искать не у дамочек из Дома кино, а у поварих и медсестер".

1 пятёрка

Оглавление

X